135 дней разведчика – артиллериста Еремеева Степана Трофимовича.

 Мне было обидно, что день именин не пришлось отметить каким-либо видимым для своей жизни удовольствием. Прошло некоторое спокойствие, противник начал активизировать этот участок фронта. Наш НП находился в  низменности, и стрельбу корректировали с дерева, которое было непосредственно рядом с НП, поэтому  он не удовлетворял всем  требованиям. Мы на некоторое время оторвались от своей пехоты, а поэтому с разрешения вышестоящих начальников получили возможность выбрать НП в расположении  пехоты, расстояние до которой 3 км. Этот путь в несколько раз труднее, чем при подходе к основному НП, так как прежде чем дойти до высоты, расположенной в 500 м восточнее деревни Орлово, нам предстоял путь через болото шириной 2 км, без всяких переправ и тропинок по открытой местности, поросшей мхом и невысокой травой. Да и нет необходимости строить переправу для 36 человек, которые обороняли эту высоту. Я взял с собой разведчика и четырёх телефонистов с восемью катушками кабеля,  и мы отправились на высоту.

      По приходу я отыскал командира роты. Познакомившись с ним, доложил цель нашего прихода, чему он был очень доволен. Я показал место для оборудования землянки телефониста. А наблюдать нам приходилось на высоте примерно от 12 до 15 метров выше. Эта высота представляла собой как бы яйцо на ровной местности, площадью более 10.000 м², которую обороняло 36 бойцов, оторвавшихся  от своих частей как слева, так и справа по 4 км. Эти разрывы не оборонялись нашими частями из-за болота, и в эти два прохода можно было проходить немецким разведчикам к нам в тыл. Они могли  выйти  на тыловую дорогу, по которой доставлялось нашей роте продовольствие и боеприпасы. Как мы, так и пехота снабжались очень плохо. Пехота  ходила  на ту сторону с котелками, а нам еду доставляли с НП, которую в свою очередь приносили к основному НП в ведрах.

Я решил посмотреть землянки, в которых располагались бойцы. Обойдя их, был возмущен тем, что для себя они не могут сделать некоторое удовольствие. Меня возмутила плохая охрана землянки в ночное время.  Пришлось с командиром роты немного поссориться, о чём я позвонил командиру батареи. И, правда, на третью ночь часовой от одной землянки был снят немецкими разведчиками, и 6 человек были уведены в плен. Деревня Орлово находилась у немцев. Когда немцы выскакивают из своих блиндажей, чтоб поймать овцу или гуся, которые паслись возле деревни, то их настигали пули нашего снайпера или длинная очередь пулемёта. Хотя это были животные и птицы, кажется, даже они понимали, что этот немец способен уничтожить жизнь, а поэтому они и паслись в зоне между двух огней.

После трёх бессменных ночей на смену пришёл ко мне Ефимов. Через день получаем несчастье: телефонист, взяв бинокль для наблюдения,  незаметно перешёл к немцу. И это подтвердилось на следующий день к вечеру, по-видимому, по доносу этого телефониста,  обстреливается наш НП, и снаряды ложились между НП и землянками. Конечно, это дало нам знать, что и среди нас есть ещё предатели и изменники, которые потеряли веру в победу русского непокоренного  солдата. Я сутки без просыпа спал, и только меня разведчики будили для подкрепления моего организма этим холодным супом, который превращался в непонятное съедобное вещество, после такой мучительной доставки.

 На следующую ночь по данным нашей разведки и перешедшим к нам партизанам узнали, что в деревне Замошье, в 10 км от нас и в 16 км от нашей ОП, будет гулянье немецких солдат и офицеров. Мы получаем приказ о том, чтобы в 2 часа ночи открыть беглый огонь, для чего подготовить точные данные. Немедля ни одной минуты, командир батареи приступил к выполнению этой задачи, взяв меня к себе на помощь. Одновременно, по приказанию командира батареи, я передал на ОП сведения о подготовке необходимого количества снарядов. О готовности  было доложено через 20 минут. Готовы были данные, в  которых мы не сомневались. Они переданы  заблаговременно на ОП,  установлены, и мы ждали приказа. Ровно 2 часа - "Огонь"! Эта музыка продолжалась несколько минут, а потом стихла, в нескольких местах возник пожар.

На следующий вечер слышим в телефонную трубку: «Передайте личному составу батареи благодарность за отличное выполнение боевой задачи». На нашу сторону перешли 50 немцев. Они рассказали, что как только началось весёлое гулянье, нас накрыл ураганный огонь вашей артиллерии, и только отдельным солдатам, по колено в крови, случайно удалось остаться в живых. На третий день после этой радости, открываем огонь по той же деревне, но не по самому центру, а по восточной окраине, так как  3 партизана-разведчика доложили, что именно там накапливаются силы. Первый снаряд попадает в сарай, в котором находилось 67 немцев и 12 лошадей. Некоторые хотели спастись бегством, но колхозники, работавшие возле этого сарая  на пользу немцам, не считаясь со своей жизнью, закрыли ворота. Вторым снарядом похоронили последних, в том числе лошадей, и только 6 немцам удалось спастись бегством. Испуг не помешал преданным, честным гражданкам любимой Родины истребить 61 негодяя и 12 неповинных ни в чем лошадей. Вот за это была объявлена благодарность.

Вся трудная боевая работа учитывалась нашими начальниками. Решили меня и моего одного разведчика представить к правительственной награде – ордену  Красного Знамени. Всё было оформлено, но всё это, по-видимому, так осталось в смоленских лесах. Этому  награждению помешала причина, о которой вы узнаете позже.

    Проводя агитационную работу во взводе, я решил вступит в партию. Мне быстро удаётся оформить рекомендации, их утвердил политотдел полка. Ещё осталось пойти на утверждение командира политического отдела 30 армии, который прибудет к нам, так как мы непосредственно подчиняемся ему.