135 дней разведчика – артиллериста Еремеева Степана Трофимовича.

 

В 17 часов враг открывает ураганный  огонь. Прямым попаданием отбивает крыло мельницы.  Мы с разведчиком быстро спустились вниз, он по траншее в щель, а я думал выдержать до окончания огня. На этот раз я не полез в подвал, а сел за толстый столб, да ещё по направлению стрельбы. За спину проставил 2 мешка с рожью. Осколком не пробило бы, но снаряд попал в угол мельницы. Некоторые брёвна упали, поднялась такая пыль, а я превратился в такого мельника, какого я раньше не видел. Всё-таки пришлось досиживать в щели. На протяжении нашего нахождения на мельнице, по ней выпущено не менее 2,5 тыс. снарядов. Земля вокруг мельницы была взрыта до такой степени, что и пахать не надо, а рожь как будто обмолочена и посеяна как озимые. После этого обстрела мне пришлось ещё одну стрельбу провести по деревне Машутино, в которой взорвали цистерну с бензином.

 

     Наблюдательный пункт был перенесён вперёд на 700 метров, но этот НП никакой пользы не принёс, так как наблюдение с него было ограничено. После взятия деревни Жидки, приказано занять НП на высоте, которая находилась западнее в 1 км от этой деревни. Вечером снялись и на автомашине начали переправляться через переправу, которая была построена через непроходимые болота. У этой переправы пришлось несколько ждать,  так как она узкая, и только в  нескольких местах имелась достаточная ширина, чтобы увернуться от  едущего навстречу  транспорта.

 

      Переправились на ту сторону. Машина была оставлена в 300 метрах от высоты. Мы с командиром батальона отправились на высоту для выбора НП. Бой за высоту не стихал, а разгорелся ещё больше. Крики, стоны раненых не могли заглушить даже разрывы снарядов. Прохожу  ещё метров 5, падаю через одного убитого, головой и руками достаю другого. Командир батальона тоже падает. Да и как не падать, когда 4 часа подряд здесь шёл кровопролитный бой. Трупов наших и немецких так много, что даже негде наступить ногой.

 

       На прилегающей местности у этой высоты стоят 38 сожжённых наших танков и одна немецкая бронемашина. Немедля ни одной минуты,  принимаемся оборудовать НП с тем расчётом, чтобы до рассвета закончить всю работу, что и было сделано. В ту же ночь  батарея сменила боевой порядок и заняла ОП в 2-х км западнее Батурино. Всё было готово, и утром уже открыли огонь. На НП находилось не более 5 человек: комбат, я, 2 разведчика и телефонист. Больше мы не решались брать и рисковать жизнью большого количества солдат, что бы в случае несчастия, было кому  заменить нас. Все остальные помещались в щелях, на обратном склоне высоты, в 75 м. от нас. Днём на высоту пройти было нельзя, ввиду постоянного обстрела полей. Продукты брались на полный день, и только ночью, во время  некоторого затишья, мы имели возможность смениться за короткое время передышки. Но эти передышки были только часовые,  так как на протяжении 11 дней мы в ночное время сменили 7 НП. Я 5 дней совсем не спал.

 

 Командир батальона несколько раз посылал меня к тем товарищам, которые находились за высотой, на дневной отдых, но я не шёл. Наконец, мне приказали идти отдыхать, а за меня оставили помощника командира взвода. Я отправился, быстро вырыл себе щель, сделал лёгкое перекрытие, если можно так выразиться, от солнца, и быстро уснул. Рядом с нами находилась радиостанция. Во время настройки её засекли, и открыли по ней огонь. Снаряды падали рядом, щель обвалилась. В 2-х метрах от меня разрывается снаряд, засыпало мне ухо. Я проснулся, стряхнул с себя землю и освободил ухо от земли, перевернулся на другой бок, не обращая внимания на всю эту "музыку". В 50 см от щели, в которой находились связисты, падает снаряд, но спасаются тем, что снаряд не разорвался, а только расколол одну стену и ушёл вглубь земли.

 

После приказа командующего Западным фронтом маршала Тимошенко о переходе в контрнаступление,  наша пехота пополнилась людскими резервами, боеприпасами. Артиллерия за это время накопила достаточное количество снарядов, так как привозили  очень много, а расходовали согласно лимиту.